«Ежегодно», «по сравнению», «в отличие». С этих слов начинаются предложения, которые встраивают новое явление в картину мира. Есть и другие слова. Задача их — помочь нам выжить. Понять и оценить опасность или выгоду. Нам нужно постоянно сопоставлять новое знание с имеющимся, чтобы оценивать масштабы и место новизны и принимать адекватные решения. Это ключевой этап обработки любых новых сведений, объясняющий их значение, и на нем стоит остановиться отдельно.
«Что это значит?» — вопрос, который тоже особенно хорошо умеют задавать дети. И это самый простой и быстрый способ оценить, имеете ли вы дело с добросовестным информационным материалом или же с сообщением, направленным на моделирование сенсационной реальности: просто проверьте, есть ли в новости прямой ответ на этот вопрос. В случае манипуляции вы найдете только «исходные данные», поданные с той или иной эмоциональной окраской и иногда с еще более путающим все псевдообъяснением (о нарушении законов логики см. «Так не спорят! - Нет, спорят!»). Пример псевдосенсации: «В ближайшие два месяца в США ожидается 100000 смертей от новой болезни». Псевдообъяснение того, что это значит: «эксперты подтверждают, что болезнь распространяется быстро». Подлинная картина мира, реальность предыдущих лет, не упомянутая в статье: в США ежедневно умирает около восьми тысяч человек, в том числе от непредсказуемых причин, и в общем-то, «эксперты» не ожидают ничего из ряда вон выходящего.
Уследить за аргументацией становится все сложнее, так как все больше новостей мы узнаем из видео и на слух. Если мы что-то не понимаем, проще допустить, что мы отвлеклись и что-то не услышали, не увидели. Однако и «письменные» сообщения сегодня все чаще игнорируют ради большей «новостной ценности» ответ на главный вопрос: что это значит. А мы и тут миролюбиво допускаем, что безнадежно отстали от темы, а все необходимые ответы были даны ранее где-то еще.
Тут против нас срабатывает и постепенное искажение наших товарно-денежных отношений со СМИ. По идее, они нам поставляют информацию, мы им отдаем свое время и деньги. И журналист всегда исходит из того, что среди его публики есть новые люди или люди, только что заинтересовавшиеся темой. Что особенно насущно для радио и ТВ: они продолжают вещание по своей сетке, а аудитория может подключиться в любой момент. Значение обсуждаемой темы поэтому должно быть ясно сформулировано при каждом ее повторном упоминании. Но оказывается, наша привычка к разделению труда — «они знают, что делают» — посвятила наши каналы информации в касту экспертов, жрецов храма знаний. И мы готовы перед ними преклониться, как перед профессором чужого вуза: непонятно, что он говорит, но свой предмет наверняка знает. Хотя СМИ мы платим именно за то, чтобы понять и при необходимости использовать в своих решениях каждое произнесенное ими слово. Даже если вы не разбираетесь в биржевых торгах или велогонках, вы должны иметь возможность погрузиться в тему с любого произвольного выпуска новостей. Однако с тех пор, как рынок СМИ сосредоточился на своих коммерческих нуждах, мы оставили свои сомнения и права потребителя там же, где журналистика оставила свою обязанность формировать неискаженную картину мира — за скобками.
Вообще умолчание важной для выводов информации — значения сообщения, его источников — одно из свойств бульварной прессы, на этом строится ее сенсационность. С развитием же «новостных ценностей» и «человеческого интереса» грань между бульварной и качественной прессой исчезла, хотя не сразу и не без боя.
Когда я получила диплом журналиста и оказалась в начале 2000-х годов в редакции одного из крупных интернет-изданий, меня обучали хитрым литературным способам заставить посетителя сайта кликнуть на заголовок. Заявить «Артистка N. сломала ногу», а в тексте написать, например, что героиня, образно выражаясь, споткнулась о некое препятствие на творческом пути. Приходилось напрягать все свои сочинительские способности, чтобы вывести новость в топ. Но подобные штучки почти сразу устарели, когда работы Канемана и других исследователей изъянов нашего сознания научно подтвердили то, что давно известно философам и поэтам: «я сам обманываться рад». А информационное общество уже обоснованно перешло массово на стандарты прессы, еще недавно называвшейся «желтой».
Умолчание стало основным инструментом во всех сенсационных темах последних лет, включая выборы, катастрофы, болезни, преступления. Чем громче тема, тем меньше нам о ней теперь известно. За деревьями не видно леса, несмотря на растущее с каждым новостным выпуском число вторичных деталей, потому что нет сопоставления с имеющимся знанием, а новое растет само по себе в воздухе, как неопознанный летающий объект. В памяти от них остается только эмоциональный след. Рациональной части сознания зацепиться не за что, именно потому что подобные псевдознания оторваны от целостной картины действительности и преподносятся сами по себе, как будто впервые случились в каком-то своем собственном отдельном мире. А стоит сенсации себя исчерпать, этот отдельный мир сворачивает декорации, как цирк шапито, и исчезает за горизонтом памяти и понимания.
Простой пример того, как умолчание создает для каждого свою картину мира. Если я скажу неспециалисту, что сегодня в порту разгрузили корабль длиной 350 метров, точные размеры ни о чем не скажут. Но мы подумаем, вероятно, что это большое судно. Мы так решим, опираясь на свой опыт — не с водным транспортом, но с тем, о чем должны по идее сообщать СМИ: о чем-то из ряда вон выходящем. А что если речь шла, напротив, о необыкновенно маленьком судне? Или совершенно обычном, но использованном для нестандартного груза? Как диван из ИКЕА, допертый до дома летом на санках?
Мы все постоянные соавторы в созидании и упорядочивании нашей картины мира. Способность творчески применять опыт — бесценный дар для освоения неведомого. Его уязвимые «фантазийные» стороны уравновешивает другой дар — способность сомневаться. В том числе в собственных суждениях. Как краны с горячей и холодной водой, они должны работать одинаково хорошо, чтобы добиться оптимальной «для жизни» температуры мысли. Мы же видим, что у нас все чаще заедает «кран» холодного рассудка. Возможно, потому что мы не реагируем должным образом — разрывом общественного договора! — на тот факт, что профессионалы из области поставки знаний в одностороннем порядки изменили правила игры. Не в нашу пользу. И, кстати, не в свою: стоит им выйти за двери редакции и оказаться в мире очередной «новой нормальности», где литровый застегивающийся пакетик для замораживания продуктов — уже давно неотъемлемый атрибут гарантированной защиты от террористов в авиаперевозках. Если вы еще не видели скетч 1971-го года Monty Python о курсах самообороны от фруктов (Self Defense Against Fresh Fruit), самое время вспомнить, чем еще недавно считались наши нынешние выпуски новостей — абсурдом. Но так же и о том, что абсурд всегда рядом, что, наверное, можно сопоставить и с математическим понятием энтропии — природной склонности хаоса возрастать.
Есть у нас, впрочем, и болячки, свойственные, кажется, все-таки именно нашему времени. С одной стороны, ко все более неполной и «недоделанной» информации о мире добавляется наше растущее непонимание того, как с ней вообще положено обращаться.
С другой стороны, из-за новых технологий граница между журналистами и нежурналистами стирается, и воздействовать на нашу картину мира могут почти все, кто бойко пишет или снимает задорные ролики. Российское законодательство даже, было дело, приравняло посещаемые блоги к СМИ, но к 2017 году все-таки отказалось от этой затеи. Однако подобная инициатива возникла не на пустом месте. Блог может обращаться к неограниченной аудитории, как СМИ, но не обязан заботиться о том, чтобы его публикации были достоверны и служили общественному благу, ведь это мнения одного человека.
Эти и другие перехлестывающиеся изменения стали питательной средой для новых критериев достоверности: место сомнения и анализа заняли симпатия и доверие. Сегодня существуют рейтинги доверия политикам, есть индекс восприятия коррупции. Крайне субъективные состояния психики стали расчетными единицами. Однако не умножаем ли мы на ноль, оборудуя наше незнание «шкалой эмоций» в надежде получить достоверную картину мира нового образца?
Ответ на этот вопрос связан и с возможностью выжить, и с шансом свою жизнь улучшить. Наши представления о действительности постоянно меняются. Единственная постоянная величина — их неполнота. Если мы не умеем при этом оценивать, какое место в картине мира занимают наши и так скудные сведения, значит, мы больше не умеем отличить реальную опасность или выгоду от просто хорошего фона для селфи.
Практические задания
1. Выберите заинтересовавшую вас новость. Чем она вас заинтересовала? Что вы из нее узнали? Что бы вы еще хотели теперь узнать об этой теме? Попробуйте применить к ней весь возможный список вопросительных слов: «кто», «что», «где», «когда», «почему», «сколько», «зачем», кому это выгодно, кто будет недоволен, какие перспективы, откуда взялось, с чем можно сравнить, в чем уникальность и проч. Попробуйте найти на них ответы, максимально близкие к первоисточнику, анализируя их достоверность (см. «Это правда или вы это прочитали в газете?»)
2. Какие ведомства и компании работают в этой области? Найдите вышестоящую организацию. По возможности, найдите основные законодательные акты, регулирующие эту область. Обратите внимание также, где вы их нашли, выясните, действуют ли они до сих пор.
3. Узнайте статистику по выбранной теме. Обратите особое внимание на первоисточники данных и методы работы. Что за организация занимается подсчетом? Если есть другие статистические исследования, найдите их и сравните. Чем они отличаются?
4. Запишите о том, что вам показалось трудным, интересным, важным в проделанной работе и почему?
Читать «Ты — журналист!» целиком (семь эссе и введение):
Введение. Об авторе
1. «Я знаю, что ничего не знаю»: как определить, какой информации нам не хватает
2. «Цена — ценность»: какие есть правила в обращении с информацией
3. «Кухарки у власти»: разница между информированием и манипуляцией
4. «Это правда или вы это прочитали в газете?»: как проверять сведения на достоверность
5. «Лес за деревьями»: информация без контекста ничего не стоит
6. «Так не спорят! - Нет, спорят!»: логика формы и содержания
7. «Свобода слова или смысла?»: спрос там, где новые предложения
