Чаще всего мне приходится слышать от моих знакомых-нежурналистов, когда они пересказывают с блеском в глазах недоказуемую чепуху, что «они же там не дураки, знают что делают». В повседневной жизни нам приходится действительно доверять профессионалам. Хорошо ли «они» делают свою работу или нет, мы проконтролировать не всегда можем. А вот заработать нервное расстройство на почве тревог по этому поводу — вполне.
Однако в отличие от других профессий, журналистика не загадочна. Если отбросить матчасть — программы для верстки, монтажа, оборудование для съемки и трансляции, — то останется просто сообщение: то, что журналисты хотят вам рассказать. И в том, что касается добычи знаний, журналист ничем не отличается от изумленного ребенка, которому села бабочка на нос. Что это? Или кто? Откуда прилетело? Зачем и почему? Откуда я это узнаю? Почему я этому должен верить? Что этому существу надо? Почему мне щекотно? Опасно это или нет? Тысячи вопросов, которые особенно блестяще умеют задавать пятилетние дети, и есть рабочие инструменты при сборе сведений о чем-то новом: и в образовании, и в науке, и в средствах массовой информации.
Собственно, журналистика — это и есть получение и передача знаний. Изучение нового в сжатые сроки и оповещение о нем других. Проделывается в идеале под воображаемым дулом пистолета собственной совести и общественного блага. Что само по себе довольно скользкая грань на том месте, где положено быть стандартам качества. Да и предмет у журналистики — неведомое! — зыбкий. Счетчик и датчик трудно повесить.
Наверное, поэтому журфак МГУ считает нужным тратить на подготовку специалистов в области «пойди-туда-не-знаю-куда-и-узнай-то-не-знаю-что» полных пять лет. В учебную программу входят десятки предметов, в основном гуманитарного толка, направленных именно на развитие способности мыслить, постоянно учиться, задавать вопросы.
В некоторых странах журналистам хватает и двух-трех лет учебы, нужных на освоение исключительно ремесленной части: тех самых верстки, жанров сообщений и монтажа. Успешная передача информации приравнивается к ее грамотной упаковке, что особенно важно с коммерческой точки зрения. Но при таком смещении задач также стирается грань между свободой слова и свободой рынка (см. «Свобода слова или смысла?»).
А еще новостные редакции повсеместно поручили писать сообщения компьютерным программам в надежде, что уж машинный интеллект точно нигде не напортачит и сумеет угодить всем: и законодательству, и издателю, и клиенту... (См.практическое задание ниже).
Можно найти и минусы, и плюсы в любом подходе: и в академическом, и в ремесленном, и в функционально-машинном, и в субъективно-«человеческом». Однако сами по себе наши знания и инструменты работы с ними не плохи и не хороши. Результат зависит от того, как и для чего мы их используем.
Независимо от конкретных взглядов и методов, основа журналистской работы подразумевает постоянное ориентирование на информационной местности: надо каждый день по разным поводам оценивать границы своего незнания.
Физик и популяризатор науки Нил деГрасс Тайсон в одном из своих выступлений сказал, что нельзя быть ученым, если ты не подружился с мыслью о своем невежестве. Действительно, как ты будешь что-то изучать, если ты уверен, что все узнал?
То же касается любой профессии и возможности любого роста. Если ты захлопнул двери новому знанию, ты не можешь расти. Поэтому задача хорошего образования — научиться оценивать степень своего невежества. Ведь к тому моменту, когда мы закончили учебу, многие из наших знаний могли уже улетучиться из памяти или устареть. Однако наиболее ценный и нержавеющий инструмент, который мы осваиваем и оттачиваем все годы за партой — сам навык и привычка получения знаний. Тем и отличается компетентный специалист от некомпетентного: первый скажет в ответ на незнакомый вопрос «секундочку, я узнаю», а второй прогонит докучливого собеседника, отрезав, что «это невозможно».
В журналистике обостренное осознание собственного незнания достигает апогея и там и остается. Работа в этой области направлена на то, чтобы день за днем узнавать о неизвестном. Однако в информационном обществе подобная боевая готовность ума к постоянной учебе нужна не только журналистам. Сведения из сторонних источников все больше восполняют недостающий нам опыт. А нам приходится каждый день десятки раз в своих решениях опираться на них. И хорошо бы научиться определять их вес и достоверность — хотя бы так, как это должны уметь делать журналисты. Этот уровень посилен любому. Более того, он подразумевался всегда как общедоступное благо самой идеей всеобщего образования и поголовной грамотности. Давайте же его не терять.
Первый шаг, который мы должны сделать, получив какую-то новость, это задать себе тот же вопрос, что и журналист: что я об этом не знаю? Повторите этот вопрос, когда разделаетесь с новостями. Что вы по-прежнему не знаете о новом предмете? Что бы вам хотелось еще о нем узнать? Что осталось непонятно?
Отсутствие знаний иногда лучший помощник в их получении. Но чтобы уметь и хотеть задавать вопросы, нужно или сохранить детскую чистоту и честность с самим собой и не делать умный вид, если чего-то не знаешь, или же прийти к этой же честности через крюк жизненного пути, как Сократ: «я знаю, что ничего не знаю». То есть надо быть не просто экспертом в своей области, но еще хотя бы немножко философом. Без размышления и сомнения наша образованность может стать ловушкой. Не потому что мы ослепнем от самодовольства (хотя и поэтому тоже), а потому что имеющийся опыт сложных умозаключений будет непроизвольно и слишком поспешно подсовывать свои обкатанные решения для новых, еще толком не понятых проблем, даже если бы нам хотелось быть в своих суждениях осторожнее.
Обнаружению подобных ловушек нашего мышления посвятил свою жизнь израильско-американский психолог Даниэль Канеман, показавший, как (иррационально!) люди принимают решения. Более тридцати лет он изучал две системы нашего сознания: автоматическую «быструю», которая делает мгновенные выводы, опираясь на чувства и опыт, и «медленную» рациональную, которая рассуждает, размышляет. Первая нам нужна для выживания, и большую часть решений мы принимаем, строго говоря, «не подумав». Вторая наградила нас званием homo sapiens, но очень энергозатратна и с эволюционной точки зрения неэффективна: человек, погруженный в расчеты, едва ли заметит фигуру в костюме гориллы на футбольном поле (действительно имевший место эксперимент). При этом способы срезать мыслительный путь у первый системы настолько причудливы в самых разных областях человеческой деятельности, что за их исследование Канеман получил в 2002 году Нобелевскую премию по экономике. Возможно, потому что среди его примеров того, как нас подводит высшая разумная деятельность, многие взяты из мира финансов. Найдите его книгу «Думай медленно... решай быстро» (Daniel Kahneman. Thinking, Fast and Slow, 2011): написана она легко и остроумно, и вы узнаете много нового о себе. А заодно и о том, чем, благодаря его открытиям, с восторгом пользуется современная экономическая система, направляя теперь нас кратчайшим путем ровно туда, где мы послушно оставим свои время и деньги.
После его книги вышла и работа Леонарда Млодинова «(Нео)осознанное. Как бессознательный ум управляет нашим поведением» (Leonard Mlodinow. Subliminal: How Your Unconscious Mind Rules Your Behavior, 2012). Млодинов — физик, соавтор Стивена Хокинга и популяризатор науки вообще, не только в своей области. В этой книге он разобрался с последними достижениями в изучении человеческого сознания, в том числе пересекающимися во многом с открытиями Канемана. Например, оказывается, мы автоматически склонны к сотрудничеству, то есть уступать, если нас попросить об этом, сославшись даже на бессмыслицу. «Пожалуйста, пропустите меня без очереди, потому что мне нужно пройти первым». Главное, чтобы сама фраза была похоже на указание причины, и это мгновенно усыпляет нашу бдительность как миролюбивый сигнал: вероятно, ситуация находится под нашим контролем, раз другая сторона приглашает нас к переговорам на правах просителя.
Заставляет задуматься и указание разных исследователей на то, что мы от природы склонны искать причинно-следственные связи в мире вокруг нас, что подробнейшим образом описано и в классической работе антрополога Джеймса Джорджа Фрезера «Золотая ветвь» о магическом мышлении. Но хотя мы обязаны этому врожденному свойству в том числе своим суеверием («я помыла голову и поэтому не сдала экзамен»), задумано оно все же для того, чтобы быстрее соображать. Благодаря ему мы мгновенно достраиваем сами недостающие сведения в сообщении — точно так, как недостающие буквы в слове в телевикторине. Но мы также можем легко допустить ошибку. К тому же из-за того, что объем знаний, накопленный в разных областях, не позволяет нам уже судить обо всем самостоятельно и вынуждает прислушиваться к экспертам, на руку ошибкам играет и наше новое заклинание здравого смысла, примиряющее с любой недостачей аргументов и фактов: «они же знают, что делают»...
Книги Канемана и Млодинова, конечно, не единственные и не первые по этой теме. Многое из того, что описано в их работах, было изучено задолго до наших дней, к примеру, в духовных практиках. О двух системах мышления прекрасно осведомлены все молящиеся: обращаясь к Богу, мы то и дело принимаемся параллельно составлять в уме список покупок. Однако книги современных исследователей важны тем, что в них описан не только определенный рубеж науки, но и его связь с технологиями и экономикой. Нужно читать их, чтобы понимать, когда и где мы живем. Томография уже достаточно хороша, чтобы читать и воспроизводить наши мысли и сны. А мы все так же, несмотря на наши изобретения, приговорены судить о мире в общих размытых чертах, так как наша высшая разумная деятельность предпочитает спать на ходу. Буквально. Чтобы умножить два двузначных числа, нам потребуется в самом деле остановиться, а то и присесть...
Может, вас смутит и утомит мое настойчивое предложение раззадоривать в себе любопытство. Так бывает обычно в конце публичных выступлений, когда аудитории предлагают задавать вопросы, и никто их не задает: «Вроде все понятно». По заданию любознательным стать трудно. Но представьте, что сейчас от вашей осведомленности зависит что-то важное. Например, ваше рабочее место. Или гонорар. Или жизнь. Потому что журналист находится и в начале своего материала, и в его конце ровно в том же положении и «сне разума», что и вы. Перед ним та же задача: ответить самому себе на вопросы о том, о чем он сам имеет смутное представление, садясь за работу. Разумеется, иногда можно поднатаскаться с годами в определенной теме, но научный обозреватель — не то же самое, что и ученый, а критик — не художник. Чем больше неясности и вопросов остается после информационного сообщения, тем ниже его качество. И тут важно научиться проводить четкую грань между тем, что вы реально узнали, а что додумал наш мозг, не терпящий «белых пятен».
Тренируйтесь и каждый день задавайте вопросы обо всем, что вы так и не узнали, узнав вроде бы о чем-то. И лучше записывайте их: зачем хранить отсутствующую информацию в голове?
Практические задания
1. Прочтите статью https://www.gazeta.ru/tech/2019/02/06/12167617/robots_smi.shtml или
https://www.vedomosti.ru/technology/articles/2015/10/25/614215-yandeks-informagentstvo-roboti или найдите аналогичный обзор использования роботов в написании текстов. Составьте список вопросов, что вам по-прежнему хотелось бы узнать о них или что осталось непонятно.
2. Найдите сайты компаний — производителей текстовых роботов, упомянутых в статьях в п.1 или в найденной самостоятельно статье, и ознакомьтесь с их портфолио, упоминаниями в прессе и пресс-релизами. Найдите других роботов и другие примеры их использования в создании текстов. По возможности найдите их упоминания в прессе на других доступных вам языках. Попробуйте отслеживать возникающие у вас вопросы и найти на них ответы.
3. Найдите в интернете робота, пообщайтесь с ним. Задайте и ему свои вопросы. Запишите то, что вам показалось наиболее важным и интересным, и объясните почему.
4. Какие из ваших первых вопросов остались неотвеченными? Какие новые вопросы у вас возникли?
Читать «Ты — журналист!» целиком (семь эссе и введение):
Введение. Об авторе
1. «Я знаю, что ничего не знаю»: как определить, какой информации нам не хватает
2. «Цена — ценность»: какие есть правила в обращении с информацией
3. «Кухарки у власти»: разница между информированием и манипуляцией
4. «Это правда или вы это прочитали в газете?»: как проверять сведения на достоверность
5. «Лес за деревьями»: информация без контекста ничего не стоит
6. «Так не спорят! - Нет, спорят!»: логика формы и содержания
7. «Свобода слова или смысла?»: спрос там, где новые предложения
